Далее.

Ещё один нежный летний вечер. Город бросает вам эти ночи, как утяжелённые кости.
 
Полицаю в таком городе выжить непросто. Некоторые города построены абы как, и крепкий бриз разочарования дует через них насквозь, но здесь всё заставлено плотно. Этот город построен, как чёртово берестовое каноэ Чиппева. Совсем мало дневного света достигает улиц, видите? Ищейка задаёт вопросы, и эти вопросы расстраивают. Словно обмороженная посреди зимы дама без шали, слишком гордая, чтобы принять твой плащ по понятной только ей проклятой причине. Сами знаете, каково это с дамами. Город, как и она, поворачивается своим холодным плечом к парню, и больше тут говорить нечего.
 
 Но обед со стейком сам за себя платить не будет, если вы понимаете, о чём я.
 
Улицы не станут стучать в дверные стёкла твоего офиса и просить успокоения. Улицы сами успокоятся, но парень вроде тебя лучше знает, когда стоит просто отойти в сторону. Человек находит место между грязными шестернями города, и когда время катится, кажется, да, кажется, достойное дело было как раз на той плите. Человек ждёт и слушает. Везде - умиротворение. Аллея вся острая от осколков бутылки - какой-то хмельной попрошайка навернулся, и теперь острые как бритвы драгоценности блестят на чёрном как смоль асфальте. С третьего этажа доносится плач ребёнка - поставлена клякса перед заключением пакта умиротворения, горячая смесь пролита на запястье матери. И эти пронзительные трели телефона...
 
Никто не скажет, что парень не занимается достойным делом.